Джек Вэнс - Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]

Кугель весело сказал, что с удовольствием присоединится к еде, но главный каменщик не желал об этом и слышать.

— Как и во всех прочих делах Фарезма, должна соблюдаться абсолютная точность. Немыслимое несоответствие, чтобы сорок четыре человека ели пищу, предназначенную для сорока трех.

Кугель не нашелся, что ответить, и молча сидел, пока рабочие поедали мясной пирог, сыр и соленую рыбу. Никто не обращал на него внимания, кроме одного, ростом в четверть элла, чье великодушие намного превосходило рост, и который хотел отдать Кугелю часть своей пищи. Кугель ответил, что он совсем не голоден, и, встав, отправился бродить среди работ, надеясь найти где-нибудь забытый запас пищи.

Он бродил там и тут, но сборщики осколков убрали все до последней крошки. С неутоленным голодом Кугель добрался до центра работ и тут на резном диске увидел очень необычное существо: желатиновый шар, в котором сверкали разноцветные частицы. От шара отходило множество прозрачных щупальцев, которые к концу сужались и как бы исчезали. Кугель нагнулся, осматривая существо, которое пульсировало в медленном внутреннем ритме. Он потрогал его пальцем, и от места прикосновения побежали яркие искорки. Интересно: существо с уникальными свойствами!

Достав из одежды булавку, он кольнул в щупальце, вызвав вспышку раздраженного свечения, а в шаре еще быстрее забегали золотые искорки. Сильно заинтересованный, Кугель придвинулся и занялся экспериментами, тыкая иголкой там и тут, и с удовольствием следя за гневными вспышками.

Ему в голову пришла новая мысль. Существо было похоже одновременно на кишечнополостное и иглокожее. Какая-нибудь мутация? Моллюск, лишившийся раковины? Самое главное: съедобно ли оно?

Кугель достал свой амулет и приложил к центральному шару и по очереди ко всем щупальцам. Звонка не было: существо не ядовито. Он раскрыл нож и попытался отрезать одно из щупальцев, но оно оказалось слишком упругим и ножу не поддавалось. Поблизости находилась жаровня, на которой рабочие калили и заостряли свои инструменты. Кугель поднял существо за два щупальца, отнес к жаровне и, подвесив над огнем, тщательно поджарил. Когда он решил, что обед готов, Кугель попытался его съесть. После нескольких неудачных попыток он затолкал существо в горло, обнаружив при этом, что оно безвкусно и совсем не питательно.

Резчики возвращались к работе. После многозначительного взгляда главного каменщика Кугель двинулся дальше по тропе.

Жилище волшебника Фарезма находилось поблизости — низкое длинное здание из расплавленного камня, покрытое восемью странной формы куполами из меди, слюды и яркого синего стекла. Сам Фарезм сидел перед своим домом, со спокойным великодушием глядя на долину. Увидев Кугеля, он поднял руку в приветствии.

— Желаю тебе приятного пути и успеха во всех делах.

— Естественно, я ценю пожелание, — с горечью ответил Кугель. — Но ты мог бы оказать мне большую услугу, предложив хотя бы пообедать.

Фарезм сохранял спокойное благодушие.

— Это было бы неправильное альтруистическое действие. Преувеличенное великодушие развращает реципиента и сводит на нет его собственные усилия.

Кугель горько рассмеялся.

— Я человек железных принципов и не жалуюсь, хотя вынужден был из-за отсутствия продовольствия пообедать жестким прозрачным насекомым, которое нашел в центре работ.

Фарезм развернулся и с неожиданным напряжением посмотрел на него.

— Ты говоришь, большое прозрачное насекомое?

— Насекомое, эпифит, моллюск — кто знает? Никогда такого не видел, и вкус у него, даже после того, как я его поджарил на жаровне, был незнакомый.

— Опиши существо в подробностях.

Удивленный строгостью Фарезма, Кугель повиновался.

Фарезм взлетел в воздух на семь футов и с яростью взглянул на Кугеля. Он заговорил низким хриплым голосом:

— Оно вот таких и таких размеров. — Он указал руками. — Прозрачное, похожее на желатин, но со множеством золотых искорок. Искорки движутся и пульсируют, когда существо встревожено. Щупальца к концу становятся полупрозрачными и, кажется, не заканчиваются, а просто исчезают. Переварить это существо нелегко.

Фарезм схватился за голову, впился пальцами в желтоватый пушок волос. Закатил глаза и испустил трагический вопль.

— Ах! Пятьсот лет я трудился, чтобы приманить это существо, отчаивался, сомневался, размышлял ночи напролет, но никогда не отказывался от надежды, что мои вычисления правильны и расчеты убедительны. И вот когда оно, наконец, появилось, ты используешь его, чтобы насытить свой аппетит!

Кугель, испуганный гневом Фарезма, заявил об отсутствии злых умыслов. Смягчить Фарезма не удалось. Он провозгласил, что Кугель вторгся в чужие владения, и потому не может утверждать, что злых намерений не было.

— Само твое существование приносит вред, и я сразу это заметил. Но моя доброта привела к попустительству, теперь я считаю это серьезной ошибкой.

— В таком случае, — с достоинством заявил Кугель, — я немедленно удаляюсь. Желаю тебе удачи в оставшуюся часть дня, а засим — прощай.

— Не так быстро, — холодным голосом возразил Фарезм. — Нарушено равновесие; причиненное зло требует противопоставить ему соответствующее действие и восстановить Закон Равновесия. Серьезность твоего проступка я могу объяснить так: если бы я раздробил тебя на мельчайшие частицы, искуплена была бы только одна десятимиллионная часть вреда. Необходимо более строгое наказание.

Кугель с большой тревогой заговорил:

— Я понимаю, что совершил проступок с серьезными последствиями, но вспомни: мое участие в этом чисто случайное. Я категорически заявляю, во-первых, о своем полном незнании, во-вторых, об отсутствии преступных целей и, в-третьих, приношу свои глубочайшие извинения. А сейчас, поскольку мне предстоит пройти многие лиги, я…

Фарезм сделал категорический жест. Кугель замолчал. Фарезм глубоко вздохнул.

— Ты не можешь даже представить, какое бедствие принес мне. Я объясню, чтобы тебя не удивили ожидающие строгости. Как я уже упоминал, появление этого существа — кульминация моих огромных усилий. Я определил его природу, изучив сорок две тысячи книг, написанных шифрованным языком, — на это потребовалось сто лет. Вторую сотню лет я готовил точный чертеж рисунка, который привлечет его, и описывал все необходимые приготовления. Потом я нанял каменщиков и в течение трехсот лет готовил свой рисунок. Поскольку подобное включает подобное, все вариации и интерсекции создают супраполяцию всех пространств, включая все промежутки и интервалы в криптохорроидный виток, совместно существующий в потенциации субубитального спуска. Сегодня произошла концентрация; «существо», как ты его называешь, проявилось; и ты в своей идиотской злобе пожрал его.